ОТ РЕДАКЦИИ. Остроумию Марка Твена приписывают мысль «нет ничего более вчерашнего, чем вчерашняя газета». И это правда. Но есть случаи, когда публикации в газетной периодике заслуживают гораздо более продолжитель­ного осмысления, чем один день или неделя. В их числе статья Руслана Гринберга и Дмитрия Сорокина «Опасный пессимизм. Почему надо отказаться от демони-зации роли государства в экономике», опубликованная в «Российской газете» 24 января. Поднятые в ней проблемы крайне актуальны для России уже два деся­тилетия, но, к сожалению, не теряют своей остроты. Напротив, «запущенная простуда становится хроническим бронхитом»… Надо лечить. О «диагнозе и рецептах» в беседе с главным редактором «ЭС» Александром Пылаевым вновь рассказал Руслан Гринберг — доктор экономических наук, член-корреспондент, директор Института экономики РАН, сопредседатель Московского Экономиче­ского Форума. 

А. П.: Руслан Семенович, в начале статьи Вы и Дмитрий Евгеньевич Сорокин даете хронологию того, как на уровне официальных документов российские экономические власти сползают от заздравных замыслов к заупокойным прогнозам. На взгляд со стороны складывается такое впечат­ление, что Минэкономразвития также считает себя всего лишь внешним наблюдателем экономической дегра­дации, а не оператором необходимых структурных реформ. Как Вы счи­таете, не слишком ли легко наше госу­дарство отказывается от собственных планов? Откуда эта «легкость»? Или, может быть, действительно планка первичного прогноза по росту эконо­мики на 5% в год была слишком завы­шена?

Р. Г.: Думаю, все мы видим, что есть некоторые противоречия между позицией Президента страны и стилем и результатами работы финансово-экономического блока Пра­вительства. Можно сказать, что на уровне принятия решений борются две школы мышления. Первая пред­полагает более активное участие государства в развитии экономики, ее деофшоризацию и инициирование крупных инфраструктурных про­ектов, а вторая исповедует так называемые «либеральные мантры», то есть ограничение государственных инвестиций в собственную экономику, накопительство в виде безразмерных «подушек безопасности», ожидание хорошего внешнего инвестиционного климата, однобокую борьбу с инфля­цией и т. п. Уже очевидно, что вторая ветвь — тупиковая. Экономика так не развивается.

Что касается процентов роста, я думаю, что это изначально был некий компромисс, результат согласования планов и возможно­стей. И, на мой взгляд, цифра в 5 про­центов вполне реалистична. Но есть сила инерции, когда исполнители в профильных министерствах, идя по пути наименьшего сопротивления, не столько работали над струк­турными изменениями экономики, сколько понадеялись на эффект мега-проектов, где государственные сред­ства и так играли решающую роль. Но мега-проекты завершились, и их временное  позитивное   воздействие на производственные показатели тоже. А повседневные условия эконо­мической жизни в стране остались прежними — с установкой на прозя­бание и накопление на «черный день». Так ведь можно и дождаться… 

А. П.: В своей статье, говоря об озву­ченном в Минэкономразвития «кон­сервативном» прогнозе среднегодового прироста ВВП всего на 2,9 процента, Вы дипломатично замечаете: «Трудно усомниться, что составители прогноза, будучи серьезными профессионалами, не представляют, как это скажется в долгосрочном плане на социально-экономическом развитии страны.» Допустим, высокая оценка «про­фессионалов» верна, хотя президент Владимир Владимирович Путин уже высказывал сомнения на этот счет. Так что же этим «танцорам» все время мешает? Помогите им. Вы упоминаете,в частности, Госпрограмму, декла­рирующую необходимость государ­ственной промышленной политики. Что на Ваш взгляд уже шесть лет пре­пятствует появлению соответствую­щего федерального закона?

Р. Г.: Ну, до недавних пор само слово­сочетание «промышленная политика» считалось ругательным у большин­ства наших придворных экономистов. С позиций господствующего «рыноч­ного фундаментализма» делались серьезные попытки объяснить ненуж­ность и вредность государственной промышленной политики. Нам авто­ритетно говорили о высоком риске ошибки в выборе приоритетов ввиду очень быстрой смены продуктовой линейки в промышленных отраслях. И это «объяснение» как-то работало, хотя в нем логики не больше, чем в отказе воюющей страны от военной стратегии под предлогом разработки противником нового пулемета.

Сейчас, когда миновали возмож­ности роста за счет перекредито­вания экономики, многие эксперты фиксируют так называемую вторую волну госкапитализма. Такова объ­ективная реальность во всем мире. Но у нас, по горькой иронии, теперь наблюдается отставание и в этом самом госкапитализме. Видимо, мы не вполне понимаем, что это такое. В то время как Запад дает зримый пример: мощное вливание средств в образование и науку, а также вре­менная национализация крупных про­блемных активов.

Для крупнейших экономик мира очевидно, что важную роль в их раз­витии играют государственные институты, ведущие стратегиче­ское и индикативное планирование. У нас же попытки первого обычно сразу торпедируются. По-прежнему раз­дувается странная дискуссия о том, не слишком ли много государства в эко­номике. Дискуссия идет по ложному пути, поскольку ее предметом должно быть качество государства, а не количество. Главное не в том много ли госу­дарства в экономической политике, или мало, а в содержании, в сути госу­дарственной деятельности. Государ­ство должно действовать там, где его никто не может заменить. У нас же,как говорится, на местах, государ­ство наиболее активно в обратном — в выжимании соков из всего, что еще хоть как-то работает. 

А. П.: Руслан Семенович, Вы не были бы собой, если бы в статье о проблемах российской экономики ограничились критикой, не предлагая внятной альтернативы. Вы назвали три условия оздоровления, на которых хотелось бы остановиться несколько подробнее. Условие первое — отказ от демонизации роли государства в экономике. Скажите, как Вы представляете себе этот отказ институци­онально. Куда деть наших «серьезных профессионалов» по наблюдению за спадом? Каким полезным занятием их озадачить? 

Р. Г.: (печальный вздох) Кадровая проблема — проблема. Надо при­знать, — в России оформился опасный системный феномен — рентои-щущая деятельность. Она ведется многими чиновниками, как бы от имени государства. Хотя в реаль­ности преследуются личные инте­ресы. Общественные интересы как бы приватизируются. Действенных аль­тернатив этому безобразию две: дик­татура или демократический кон­троль. К счастью, у нас нет первого, но нет и второго. Остается проме­жуточный вариант, когда в условиях ярко лидерского стиля власти, чиновники персонально и стиль их работы могут меняться в соответствии с изменением целевых установок. Значит — последние должны стать жестче и конкретнее. Роль и пред­метная деятельность государства в экономике должны быть приведены в соответствие с задачей развития.

А. П.: Вторым условием Вы назвали радикальное изменение денежно-кредитной политики. Дета­лизируйте, пожалуйста, суть пред­лагаемого инвестиционного маневра в виде нескольких ключевых пунктов.

Р. Г.: О, это совсем не «бином Нью­тона». В общем виде нелогичность ситуации в том, что наш Центро­банк упорно пытается работать как западный. Как банк, действующий в некой стране с хорошо развитой диверсифицированной экономикой. Но у нас экономика иная. Ее струк­тура весьма примитивна, и эта тен­денция пока не меняется, а промыш­ленность высоких переделов пребывает в стагнации. То, что реально надо делать в России, уже не раз было озву­чено, в том числе на Первом Москов­ском экономическом форуме. Назову только три ключевых пункта. Необ­ходимо мощное кредитование Цен­тробанком под нормальный процент ключевых масштабных инфраструк­турных и промышленных проектов. Второе — необходимы действенные налоговые и иные льготы по при­оритетным проектам при кон­троле государства за использованием этих льгот. Третье — поддержание внутренней и внешней стабильности денег. Именно это не работает, поскольку нет борьбы с инфляцией издержек, а есть удушающая борьба с инфляцией «вообще», от которой страдает реальный сектор и которая только усиливает общую инфляцию. 

А. П.: В качестве третьего условия Вы назвали создание благоприят­ного климата для государственно-частного партнерства. И здесь Вы отметили, что волевых усилий со стороны государства будет недо­статочно. Но ведь создание и устой­чивость «правил игры» — это госу­дарственная задача? 

Р. Г.: Я действительно считаю, что частно-государственное пар­тнерство дает широкий простор для позитивного мультипликативного эффекта. В проектах с преобладанием государственных денег важно не забы­вать, что их системная задача — масштабное раскрытие творческих возможностей малого бизнеса. Это не способ получения сиюминутной прибыли, а развитие национальной экономики по широкому фронту. И здесь есть очевидная опасность — огосударствление таких проектов, попытки некомпетентного вмеша­тельства во все бизнес-процессы. Надо понимать, что командовать бизнесом на всех уровнях нельзя, противопока­зано. Внешне эта задача кажется про­тиворечивой, то такова нормальная экономическая диалектика. 

А. П.: Руслан Семенович, в пред­дверие Второго Московского Эконо­мического Форума многих неравнодушных людей в России интересует судьба программного доклада «О ком­плексе мер по обеспечению устой­чивого развития России в условиях глобальной нестабильности», под­готовленного в Российской академии наук группой под руководством Вашего коллеги и товарища академика Виктора Ивантера по поручению Владимира сокращенный до 100.страниц доку­мент достаточно технологичен? Сможет он, наконец, стать методологической основой для реальных успехов в эконо­мике, где наше государство демонстри­рует хроническую беспомощность?

Р. Г.: Вы знаете, что буквально на днях на эту тему с авторами доклада разговаривал Президент страны в присутствии чиновников экономического блока Правительства. Внимание к предложениям экономистов РАН очевидно. Не давая восторженных авансов, скажу, что в целом несколько меняется интеллектуальная атмос­фера во власти. Уход со сцены наиболее одиозных представителей праволибе-ральной мысли выглядит не случайным. Да и какие могут быть случайности при таком тяжелом состоянии эконо­мики! Но я уже говорил о силе инерции. Не учитывать ее нельзя. Это может прозвучать как штамп, но плутокра­тическая олигархия вполне сложилась и весьма устойчива. И будет сопротив­ляться ограничению своих аппетитов.

Вообще, у экономистов есть две сферы деятельности: позитивная (что было и что есть) и нормативная (что делать). По первой части достиг­нуть консенсуса стало несколько легче, а со второй все еще проблемы. На мой взгляд, самое важное условие для того, чтобы приблизиться к истине в экономических расчетах — это конкурентный демократический процесс. Монополия какой-либо группы на экономическую истину обязательно поведет к деградации. И я вижу полез­ность такого события как Московский экономический форум в том, чтобы открыть дорогу новым созидательным силам для развития страны.