Школа — ВУЗ — орбита

 М.Н. Охочинский

В конце минувшего года в Балтийском  государственном техническом университете «ВОЕНМЕХ» им. Д.Ф. Устинова прошла очередная, уже третья научно-методическая конференция «Школа – вуз – предприятие: проблемы целевой подготовки специалистов для оборонно-промышленного комплекса». На конференции были подробно рассмотрены вопросы, связанные с организацией целевой подготовки высококвалифицированных кадров, наставничеством как важным направлением повышения качества специалистов, а также с использованием возможностей научных исследований, проводимых в вузах, для повышения качества образования.  С докладами на пленарном заседании выступали сотрудники университета и представители различных промышленных организаций и высших учебных заведений страны, в частности, ИСС имени академика М.Ф. 

 55

Решетнева, ЦНИИ «Поиск», ГУАП, Академии профессионального образования. Обсуждение было продолжено на круглых столах, посвященных проблемам взаимодействия вузов и работодателей, организации переподготовки работников оборонной отрасли, острым школьным проблемам и наставничеству. Участники конференции отметили несомненную пользу от таких регулярных встреч и профессиональных обсуждений вопросов, принципиальных для отечественной системы образования.Важным событием конференции стало выступление перед собравшимися выпускника Военмеха, космонавта-исследователя Андрея Ивановича Борисенко, не так давно совершившего в качестве командира 28 экспедиции 164-суточный полет на космическом корабле «Юрий Гагарин» и МКС. Он рассказал о том, как помогали ему в его космической деятельности знания, умения и навыки, полученные за годы обучения в институте, а затем ответил на многочисленные вопросы участников конференции и студентов Военмеха.  Представляем фрагменты этой беседы, которые показались нам наиболее интересными.

– Андрей Иванович, расскажите, пожалуйста, какие Ваши ощущения при возвращении на Землю совпали с тем, что ожидалось, что оказалось немного иным, и было ли такое, что совершенно не соответствовало опыту предыдущих летавших космонавтов?

– Начнем с того, что космонавты, участвовавшие в длительных космических экспедициях, перед 

 .22

журналистами иногда немного преувеличивают те трудности, которые им пришлось преодолевать в ходе полета – такие рассказы звучат очень занимательно. А космонавтам, которые готовятся к своему первому полету, наши более опытные космические товарищи рассказывают уже о реальных сложностях, которые их ожидают, в том числе, и при возвращении на Землю. Поэтому я честно могу сказать, что и в первые минуты после посадки, и затем, когда прошел первый период адаптации, я не встретил ничего нового или необычного для себя. Но что важно, мои ощущения не совсем совпадали с той картиной, которая складывалась из «рассказов бывалых людей». И что особо важно, отличие было в лучшую сторону, все было значительно легче, чем в этих самых рассказах. Ну, а если кратко – я готовился к более, куда более серьезным трудностям при переходе от невесомости к обычной земной тяжести.Кстати, надо сказать, что при подготовке к полету встречи с длительной невесомостью я опасался, понимая, что это – достаточно серьезная встряска для организма, в особенности, для вестибулярного аппарата. Наш первый военмеховский космонавт Георгий Михайлович Гречко как-то сказал: если сообщается, что у космонавта самочувствие хорошее, это означает, что он испытывает такие же ощущения, как если бы его подвесили вниз головой и начали раскачивать из стороны в сторону.К счастью, все оказалось для меня куда менее страшно. По крайней мере, я понял, что от невесомости можно испытывать даже удовольствие. Да, есть перераспределение крови к голове, есть – особенно в начале полета – определенное чувство дискомфорта, но все это достаточно быстро сменилось на значительно более приятные ощущения.

– Появились ли у Вас после полета какие-то мысли о дополнении подготовки и для кандидатов в космонавты, и тех, кто уже готовится к экспедиции на орбитальную станцию?

– И на орбите, и после полета мы анализировали основные аспекты нашей подготовки всем экипажем и с наземными специалистами. Действительно, некоторые вещи – и в организации подготовки, и в ее сути – можно изменить, и подготовленность будущих экипажей может улучшиться. Но все это упирается в две проблемы. Во-первых, не для всех условий космического полета, которые стоило бы промоделировать на Земле, такое возможно. Та же невесомость, например, моделируется исключительно на борту самолета очень короткими промежутками времени. Или реальные условия космического вакуума. Это с одной стороны. А с другой стороны, есть ограничения вполне прозаические: финансы, которые не позволят создать сложные тренировочные комплексы, поскольку затраты тут  непропорционально велики. И, конечно, далеко не всегда необходимо вкладывать большие средства в специальную тренажерную базу, поскольку, да, можно многое смоделировать и на Земле, но многие навыки в космосе приобретаешь достаточно быстро, что называется, на ходу.

– Вы – инженер, поэтому восприятие космического полета у Вас будет несколько иным, чем у профессионального пилота или врача. Есть ли у Вас какие-нибудь идеи в части совершенствования космической техники после того, как пришлось поработать в космосе?

– Все выпускники Военмеха признают, что как инженеров нас готовят очень и очень неплохо. И для меня обучение в Военмехе не прошло даром, так же, как и опыт последующей работы в Центре управления полетами. Поэтому определенные мысли и даже вполне сформулированные предложения по совершенствованию конструкции нашего сегмента МКС у меня появились уже в ходе полета. Не вдаваясь в подробности, скажу, что есть представление, что стоило бы изменить в нашем космическом доме, какие системы и устройства могли бы облегчить работу космонавтов. Но тут надо четко понимать, что на возможность модернизации станции, в частности, ее отечественного сегмента существенно влияет и финансирование – а денег никогда не бывает много, и общее состояние космической отрасли. К сожалению, не все, что хотелось бы разместить на борту МКС, можно изготовить сейчас и немедленно.

– Противники пилотируемой космонавтики утверждают, что пользы от пребывания космонавта на орбитальной станции почти нет, что практически всю программу полета МКС могут выполнить автоматы, что нет должной отдачи и т.п. Насколько Ваш личный опыт космического полета позволяет возразить этим скептикам?

– Да, такое мнение есть, мол, пилотируемая космонавтика – дорогостоящая игрушка, что она не нужна в принципе, автоматы могут сделать в космосе абсолютно все. Должен сказать, что здесь на самом деле не все так просто и однозначно. Автоматический беспилотный аппарат в космосе – это, на самом деле, достаточно ограниченный по своим возможностям объект, который трудно оперативно перепрограммировать на те новые задачи, которые обязательно возникают в процессе полета, если эти задачи изначально не были предусмотрены на его борту, не были заложены в его системы. Это – во-первых, а во-вторых, иногда в автоматическом режиме просто невозможно провести ремонтно-восстановительные работы – технике свойственно портиться и терять свои функциональные возможности. За примерами тут далеко ходить не надо: американский телескоп «Хаббл» уже в первый год его автономного полета пришлось ремонтировать, снарядив специальную пилотируемую экспедицию. Иначе телескоп просто не мог бы продолжать функционировать. И если бы не этот пилотируемый полет, то дорогостоящая техника осталась бы на своей орбите мертвым грузом. Практика показывает, что быстро перенастроить сложную научную аппаратуру без участия человека-оператора просто невозможно.Вопрос тут, наверное, состоит в том, что уже пришло время, когда нужно оптимизировать работу экипажа на борту станции, возможно, для повышения отдачи потребуется более четкое разделение труда, более четкая специализация членов экипажа. Сейчас космонавт – оператор универсальный, но, я думаю, время более узких специалистов уже пришло: кто-то должен заниматься обслуживанием бортовых систем, а кто-то – эксплуатацией научного оборудования.Если же у кого-то сегодня возникает ощущение, что на борту МКС не проводятся интересные эксперименты, то это вопрос скорее не к пилотируемой космонавтике как к отрасли человеческой деятельности, это – вопрос к ученым, которые планируют и заказывают космонавтам выполнение тех или иных научных работ.

– В чем, на Ваш взгляд, состоит будущее космонавтики вообще и пилотируемой в частности?

– Очень интересный вопрос, и ответ на него, безусловно, связан с ответом на другой: как много общество готово вложить в развитие космонавтики, в том числе и пилотируемой? И еще: каковы те задачи, которые то же общество захочет поставить перед наукой? Хотелось бы верить, что задачи такие будут четко сформулированы, и в ближайшее время человечество и на Луну вернется, и станет возможным пилотируемый полет на Марс. Что же, время покажет, насколько такие надежды обоснованы. А я, со своей стороны, хотел бы принимать участие в реализации таких вот космических программ: отправиться во второй полет, а потом – еще и еще, пока будет позволять здоровье.     

Be the first to comment on "Школа — ВУЗ — орбита"

Leave a comment

Your email address will not be published.


*