«…тысячью громов современная действительность кричит, что для совершения крупных дел мало одного героизма.…все отрасли морского, военного и вообще государственного дела, пребывали в полупараличе вследствие одной ужасной вещи: денег не было. То есть деньги-то были, но каким-то чудом они таяли в воздухе и исчезали, оставляя на производительные нужды иногда смехотворно малые суммы. Поэтому все наши производительные нужды и обслуживались всегда «на скромных началах», т. е. в условиях сокращенности и дешевки».Михаил Осипович МеньшиковИз статьи «Сильные люди», сентябрь 1915 г.

«Таня, если ты заболеешь, я  уже не знаю, что будем делать! Ты видишь, ветер какой сильный? Если забо-леешь, не будет тебе ни  телефона, ни игрушки! Денег не будет никаких…» Этот строгий, с горькими нотами, монолог молодой мамы, обращенный к девочке 7–8 лет, я случайно услышал и  не забыл недавно в  центре благо-получного Петербурга, перемещаясь с «круглого стола» по теме «Тенденции и  проблемы развития промышленного сектора в  России и  Санкт-Петербурге» на  семинар «Проблемы экономической теории и политэкономии в контексте современной экономики России». Такая ирония обстоятельств. Подумалось, — вот и услышал невзначай сутевое резюме, свое-образный промежуточный итог 23-х лет нашей «современной эко-номики», высказанный хоть и не экспертом, но точно практиком. А главное — от души.

 И еще подумалось, а как бы я относился к миру, если бы вырос с пониманием, что без денег я здесь никому не нужен? Разве только маме, да и то с трудом. Вот, просто, потому что без денег, и все.  К  миру, где надо постоянно помнить о  «свободном рыночном» выборе между игрушкой и аспирином? Не знаю.Мне повезло вырасти в «совке» в тот его период, когда при всем его застое в философии и маразме в идеологии, он отличал ребенка от кассира. И странным образом так получалось, что маленький человек успевал вырасти в просто Человека прежде, чем его обсту-пали трудные, но крепкие знания, высокие, но еще более трудные истины, агрессивные, но изжившие себя фетиши, кажущиеся важ-ными соблазны и  симулякры… Дальше он делал выбор. Всерьез. Осознанный выбор себя самого. Отвечал на вопрос, «каким дальше быть Человеком?», или же «как именно перестать им быть с наи-большей приятностью?». В целом, почтенная такая фаустовская история о  принятии ответственного решения, хоть и  в  «без-божную» эпоху «совка». То есть, Главный Выбор был. И, о диво! Он был обеспечен социальным государством.А вот детская дилемма между лекарством и игрушкой — это не выбор. Это позор, перерастающий в поражение.Надо будет присмотреть какой-нибудь подходящий экономиче-ский семинар и выступить с этим в прениях. Академическая про-блема, однако… Александр Пылаев, редактор «ЭС»